|
English version |
***
На одной из благословенных торговых улиц улусного города Алдана встретились старые приятели. Первый – из Якокутского наслега, второй – из наслега Якокитского.
– Ну, как оно у вас в Якоките, Егор Иванович?
– Да оно, Савватей Евстафьевич, почти всё по новым реформам, но как-то всё так… (тут Егор Иванович обвел глазом «ближнее зарубежье») – да, как-то всё так, что другой раз вслух и не скажешь. Место у нас бойкое, сам знаешь – дорога, всё крутится, катится, бренчит, урчит и фыркает.
– А каково будет, если ещё и железка на вас навалится? – спросил Савватей Евстафьевич.
– Эх-ха! Да мы, то есть якокитские наслежные людишки, готовы на любой ясак, чтобы вдруг очутиться рядом с колеей! Но постоянно оказываемся у длинной-предлинной колеи несбывающихся надежд… Ранешнее руководство как обещало? А вот как: «Где-то в районе 1992 года рельсы падут на землю до самого Томмота!». Поскольку слово «район» оказалось вне закона (выяснили, наконец, что оно ни якутское, ни русское), нынешние столоначальники как вещают? А вот так: «Ну зачем волноваться? Этот вопрос, заверяем, будет обязательно подвергнут капитальному рассмотрению где-то в улусе третьего тысячелетия. Ну давайте не будем!».
– Так вот оно как у вас! А если тебе хочется знать, как оно у нас, то не крути своим турсуком туда-сюда, как будто ждешь, что на тебя вот-вот набросится нечистая сила.
Именно на это указал Савватей Евстафьевич своему другу Егору Ивановичу, а потом сам, в свою очередь, пристально осмотрел некоторые достопримечательности благословенной торговой улицы Алдана.
– Теперь, же Егор Иванович, послушай о том, что мы имеем сегодня в нашем Якокутском наслеге. А имеем мы всего-навсего две проблемы. Первая из них – очень тяжёлая: нет у наших детишек игрушек. Нечем им утешать себя, они плакают. О спонсорах никаких сведений не поступает. Глухо.
И вторая проблема – проблема, как я считаю, весьма полезная – это отсутствие каких-либо вестей извне. Без мороки живем. Ни тебе «Труда», ни тебе «Лайфа». Получи раз в неделю «Алданский рабочий» и – отвали, моя черешня! Чтоб и дальше скручивать нитку беседы, хочу задать тебе вопрос. Как ты думаешь, Егор Иванович, какой капитализм лучше: государственный или частный?
– А мне, мужику, как тому гнедому, что сани, что телега. Не всё ли едино тянуть?
– О нет, мы якокутцы, считаем, что частный капитал лучше. В нём много замечательного. Только до сих пор не можем взять в толк, почему в верхах решили не предупредить, а, в первую очередь, занять у капитализма коррупцию, бандитизм, безработицу, проституцию и им подобные «общечеловеческие ценности»? Но как раз вот эти прелести понудили нас искать иной путь к прогрессу. Мы пойдем не вперёд, а назад. Мы быстренько минуем как рыночные отношения, так и феодализм заодно с рабовладением. Мы даже объедем рядовые общины. Двигаясь взадпятки, воссоздадим Белькачинскую культуру и вернёмся к здоровому образу жизни наших великих предков! Мы ещё не уточнили, что у нас будет: патриархат или матриархат. Однако жён своих мы заранее приватизировали, чтобы вконец не пролететь. Ведь мало ли что может случиться? А? Правда, сейчас, пока то да сё, каждая наша семья перешла на натуральное хозяйство и подножный корм, вместо печей лепим глиняные комельки, вместо хрусталя ладим берестяные туески…
При таком обороте дела Егор Иванович, осмотревшись вокруг, положил свои тяжёлые подозрительные глаза на друга и спросил:
– Слышь, Савватей Евстафьевич? Ты, ради Христа, можешь мне объяснить, что есть такое Белькачинская культура?
– Иээ-эх, Егор Иванович! – воскликнул Савватей Евстафьевич. – Да разве можно не знать того, что в местностях вокруг наших Белькачей в далёкие-далёкие времена, может, тысячи лет тому назад житуха была ничем не хуже райской и далеко не в пример сейчасной? А люди тогда в мехах щеголяли, каменные топоры держали!
– Ну тогда уж прости меня, Савватей Евстафьевич. Ты же знаешь, что в прошлом я больше заглядывал в Адама Смита, чем в собственную историю, а ныне опять занят не тем, чем надо, а именно: анализом потрясающей непоследовательности Виктории Руффо.
После такого покаяния и очередного осмотра окружающей среды Егор Иванович как-то вдруг изменился в лице и стал показывать пятернёй туда, где размещалась ближайшая стойка уличного светильника. А у стойки, опершись на неё, стояла ни дать, ни взять, сама Виктория Руффо из «Просто Марии». Конечно, это была наша доморощенная Виктория. Кто не знает, что у нас в Алданском улусе таких красавиц – пруд пруди? Однако указанную Егором Ивановичем даму как будто что-то сжимало, то распирало, то укорачивало, то удлиняло.
– Что с ней, вот с этой, происходит? – враз спросили приятели проходившую около них средних лет госпожу.
– С этой-то? – быстро ответила госпожа. – Да она сникерсами объелась. Может, отойдёт. Со мной было то же самое, едва откачали в реанимации. Истинно вам говорю. А вот соседка моя – она такая, вроде этой же, вот так той вместо колбасного фарша торгаши подсуропили вискас. За один присест она этот вискас улизала. И никаких осложнений. Только, правда, стала мяукать… Я бы вам и ещё кое о чем рассказала по этой части, но боюсь, что кто-нибудь к нам присоединится и у всех у нас могут возникнуть неприятности. Простите…
И ушла. А Егор Иванович, воздев руки к небу, поведал:
– А я-то, дурак, весь посудный шкаф забил этими сникерсами. Что теперь с ними делать? Ай, ладно, подарю соседу. Не самому же мне биться в такой вот падучей лихорадке!
Задушевная беседа Савватея Евстафьевича с Егором Ивановичем была прервана воплями моторов. По улице пронеслась кавалькада специальных автомобилей. Потому, видимо, что где-то оказалось в куче больше трёх улусных господ.
Вот так оно у нас!
(Опубликовано: Алданский рабочий, 17 ноября 1993 г.)
***
• Дополнения к фундаментальным словарям русского языка
• Новейшая фразеология. Дополнения к сборникам фразеологии и крылатых слов
• Новейший словарь аббревиатур русского языка
• Ономастикон (Словарь личных имен)
• Словарь цветов и цветовых оттенков