|
English version |
***
Поводов для беседы с Павлом Иосифовичем Прийдаком всегда было предостаточно. Ко Дню печати – как с бывшим редактором газеты. Ко Дню Победы – как с ветераном войны. В бурлящие дни политических дебатов – как со старым коммунистом, чей партийный стаж приближается к отметке 50. Но всё как-то не получалось, не складывалось. То он занят или приболел, то я закрутилась. И вот мы встретились накануне его 70-летнего юбилея. Мой визит был явно некстати: в этот день семья переезжала в новую двухкомнатную квартиру, долгожданную и желанную. Павел Иосифович был занят сборкой мебели. Тем не менее, он любезно согласился на беседу.
– Павел Иосифович, у вас за плечами 70 лет жизни. Наверно, вы её как-то переосмысливаете, подводите итоги…
– Конечно, приходится думать над тем, что прожито. Но сейчас особенно часто я задумываюсь: что будет? Хотя я не мыслю себя долгожителем или активным участником той жизни, которая будет продолжаться. Но судьба страны, судьба народа, Родины меня волнует, как и всякого человека. И я открыто скажу: у меня нет никакой уверенности, что жизнь быстро наладиться, всё войдёт в свою колею, и никто ни о чём не пожалеет. Нет такой уверенности. А без неё сама жизнь, само существование теряет все свои прелести.
Возможно, у многих моих сверстников возникают мысли: жили мы, видели какой-то рост, улучшение жизни. А сейчас этого видения мы лишены и в экономике, и в культуре, и в политическом, государственном устройстве. Не вижу я движения вперёд и в программах многообразных политических партий, течений. Это угнетает.
Прошлой жизни мне не жаль. Я давно был уверен, что её надо менять, поскольку строй, какой бы он ни был, если не смог обеспечить рост производительности труда, обречён на гибель. Был у нас социализм, развитой – неразвитой, какой-то, мне этот социализм не жаль.
– И всё-таки ваша личная жизнь…
– В прошлом не было таких рамок, что люди воспитывались в строю что ли, под большим давлением и прочее. Каждый, кто хотел развиваться, интересовался культурой, историей и имел для этого полные возможности.
С детства меня влекло чтение, я читал много, рисовал. А мечтой моей был воздух, я хотел летать, быть лётчиком. Но судьба распорядилась иначе. Отец у меня старый коммунист, с 20 года, в 1918 году вступил в общество «Спартак», будучи военнопленным в Германии, был объявлен врагом народа. Меня стали вышибать не только из лётного училища, но и из всех учебных заведений. Однако это меня нисколько не отвратило от тяги к знаниям. Наоборот. В смысле своего развития, всё, что я получил, получил благодаря себе.
Конечно, жизнь прошла, я работал, прошёл войну, видел свет. И вместе с тем, где бы я ни был, в каких условиях ни находился, старался узнавать что-то новое. И дружбу заводил с теми людьми, которые мне были интересны. Я всю жизнь так или иначе учился. Уже в 50 лет получил ещё один диплом, закончил заочно лесной техникум.
– Если не секрет, зачем?
– Работал в лесном хозяйстве, был вынужден изучать это дело. Мне нравилось, я с удовольствием работал, с удовольствием учился.
– А сколько у вас вообще было профессий?
– Коренная моя специальность – наборщик, полиграфист. После армии некоторое время работал в комсомоле. После окончания областной партийной школы – редактором газеты, редактировал четыре издания. Редакционная работа не даёт человеку выбиваться из колеи, она заставляет всё время держать себя в курсе событий политических, экономических, научных, фантастических вывертов, наконец.
– Что касается партии.
– Я в ней был, есть, и выходить не собираюсь. Почему? Потому что вижу изменения, которые в ней происходят. Это согласуется с моими воззрениями и желаниями. Во-вторых, и этого, может быть, многие не понимают, при переходе к рынку, регулируемому или нерегулируемому, народу потребуется именно такая партия, какой является КПСС. Я дошёл до мысли: при рынке кто будет заниматься социальной защитой трудящегося человека? Если мы пересчитаем те общественные движения, партии, которые заявили о себе, представив какие-то программы, то нигде не увидим ярко выраженные стремления защищать интересы народа. Травкин однажды сказал, отвечая на вопрос, накормит ли его партия народ, – что она не обязана кормить. Может быть он прав? Каждый народ, каждая прослойка требуют определённой организации, которая бы выражала именно его интересы. И если партия не нужна сейчас, то при движении вперёд, движении с хрипом, болью наша партия понадобится. Сумеет ли она выдержать все невзгоды, не знаю. Трудно сказать.
Вся наша беда в том, что мы перешли все границы заблуждений, и партия в том числе.
– Давайте вернёмся к реализованным вашим возможностям.
– Конечно, я бы мог заняться чисто литературным трудом, для этого есть и знания, и навыки, и желание. Но сама жизнь заставляла меня всё отдавать газете. Я всегда считал, что делаю полезное дело, был этим удовлетворён. В большей мере ведь я защищал интересы рядового человека, труженика, обиженного. Не считался ни с чем, работая по жалобам, и не обязательно всё шло в печать. Мы газетчики считали: сделали дело, удовлетворили человека – это наша заслуга и есть.
– Часто журналистов, работавших в то время, да и сейчас, упрекают в сделке с совестью, мол, молчали, не говорили… Шли ли вы со своей совестью на сделку, когда нельзя было критиковать?
– При тех возможностях, которыми я располагал как человек, я, очевидно, давным-давно перешагнул бы рамки редактора районной газеты и был бы где-нибудь выше. Но, не идя на сделку с совестью, я часто выступал и, как мне говорили, «не в ту степь», мол, нельзя так. Но я не спрашивал, почему нельзя, находил другие пути. Попадало мне часто и очень здорово.
– Сейчас во всех негативных ситуациях винят коммунистов. Но ведь сами члены партии попадали в эти же ситуации.
– Это очень важный вопрос. Тут надо иметь в виду, что те изменения, которые происходят сейчас, всё развитие, партийная жизнь, подспудная борьба в самой партии, предопределили это. Не надо думать, что все коммунисты, ноздря в ноздрю делали то, что прикажут. Так не было. Опять сошлюсь на Травкина. Он как-то высказался, что, когда учился в ВПШ, задал себе вопрос, а кто нами управляет. Я могу сказать, что задал себе тот же вопрос не три, а 43 года назад, когда вышло дело Л.П. Берия, когда мне удалось прочитать обвинительное заключение. Вы думаете, я один был такой? Нет, сотни людей, тысячи стали понимать – здесь что-то не то, что-то надо менять. И эти изменения пошли. Между прочим, кто начал перестройку? Я думаю, всё-таки Н. Хрущёв, XX съезд партии. Он был решительным человеком, люди обрадовались. Однако верх взяли другие силы. Система была одна: ни партийная, ни государственная, всё срослось. Она давила всё, что было не по нраву.
Многие пытались что-то изменить, но часто получали отпор, и не где-то, а у себя в коллективе. Многие умные руководители не говорили, а пытались что-то конкретно сделать, и это у части получалось.
– Вы прошли горькие годы войны. С каким чувством сейчас принимаете переосмысление нашей жизни?
– С точки зрения советского человека, который считает себя патриотом, я стоял и буду стоять за Союз. Происходят изменения. Пусть, они нужны. Но почему нужно ломать Советский Союз, я не понимаю. Возможно, это в силу того, что воспитан быть патриотом своей Родины, ВСЕЙ Родины. Или из-за того, принимал военную присягу служить Советскому Союзу, а не «филькиной грамоте». Поэтому, когда вижу, Союз не укрепляется, а многое теряет, – это производит на меня гнетущее впечатление.
– Павел Иосифович, вы очень плодотворно работали на литературном поприще. Почему отошли от творческой работы?
– Как-то в командировке в Нюрбе мне попался том книги «Нюргун Боотур», он был в переводе Эргиса. Прочитав её взахлеб, подумал, ведь это богатство, а русская молодёжь не знает. Тогда я попытался сделать перевод одной части, не смысловой, а стихотворный, сохранив все её прелести. Печататься не думал, а поделился с другом, П.И. Егоровым, тогда редактором «Молодёжи Якутии». Потом, уже когда работал в Мархе, была декада якутского искусства в Москве, и П. Егоров вспомнил о моём переводе, попросил прислать, напечатал в своей газете. В аннотации указал, что я – первый, кто сделал стихотворный перевод олонхо. Так я вошёл в историю, получил полнейшее одобрение. В 1955 – 1960 годах, уже в Чульмане, получил от того же Егорова книгу С. Васильева «Эрчимен Берген», его олонхо. Эту книжечку тоже перевёл, её дважды передавали по якутскому радио, была она напечатана и в журнале «Полярная звезда».
Так что мог я заниматься этим делом, но это очень тяжело. Короче говоря, если бы мою семью кто-то кормил, то я мог бы года четыре посвятить этой работе.
– А если судить по большому счёту, вы довольны своей жизнью?
– Нет, конечно. Два плана: личный и общественный. В личном плане я мог бы выбрать дорогу, ведущую к более приятной для меня жизни. Здесь стечение обстоятельств. В общественной – я тоже мог сделать несравненно больше, чем сделал. Мешали те же условия, которые мешают продуктивно работать алданцам и сегодня: климат, наша неустроенность. Это отбивает руки, в этом смысле я не доволен.
Обижаться же в семейном плане не на что. Семья хорошая: супруга, двое детей получили высшее образование, имеют свои семьи. Причем они нравятся не только мне, но и людям.
– Что бы вы пожелали для себя на будущее?
– Ещё лет пять потрудиться и увидеть плоды своих трудов. Хочу дожить до того момента, когда люди станут жить хорошо.
Редакция «АР» поздравляет Павла Иосифовича с 70-летием и желает, чтобы его надежды исполнились.
Беседу вела Р. Митькина.
(Опубликовано: Алданский рабочий, 12 июля 1991 г., № 131. С. 2.)
***
• Дополнения к фундаментальным словарям русского языка
• Новейшая фразеология. Дополнения к сборникам фразеологии и крылатых слов
• Новейший словарь аббревиатур русского языка
• Ономастикон (Словарь личных имен)
• Словарь цветов и цветовых оттенков