Переводы «Слова о полку Игореве» на эсперанто*

***

1. Перевод А.Н. Шараповой

Впервые перевод «Слова о полку Игореве» на эсперанто был опубликован анонимно в 1908 г. в журнале «Espero» – приложении к журналу «Вестник знания»[1]. В библиографических указателях «Слова о полку Игореве» эта журнальная публикация не учтена, на что еще в 1987 г. указал С.С. Воинов[2].

Этот дословный прозаический перевод предваряет вступительная статья под названием «История поэмы», напечатанная билингвой – на русском языке и на эсперанто. Во вступительной статье рассказывается история поэмы, перечислены важнейшие исследования и лучшие издания текста «Слова» второй половины XIX в., упоминаются также переводы «Слова» на иностранные языки. Текст «Слова» в этой публикации напечатан следующим образом: левый столбец – древнерусский текст, правый столбец – перевод на эсперанто, внизу – перевод на русский язык (тоже анонимный, как и перевод на эсперанто). Исторические, географические и прочие реалии поясняются в подстрочных примечаниях (всего 89-ть примечаний). Заключается перевод «Картой рек, городов и народов, упоминаемых в «Слове о полку Игореве»» и «Родословной князей» (с. 24).

Перевод иллюстрирован двумя рисунками Н.Н. Каразина[3]: «Поле битвы» (Песнь III, с. 11) и «Игорь на реке Донец» (Песнь XI, с. 21).

Эти рисунки впервые появились в 1881 г. в журнале «Нива» № 50 (гравированы Ю. Барановским и М. Рашевским). П.Н. Попов относит иллюстрации Н. Каразина к числу удачных[4].

Предыстория публикации перевода такова. В 1908 г. председатель петербургского эсперантистского общества «Espero» – и по совместительству – редактор печатного органа «Espero» журнала «Ruslanda Esperantisto» («Русский эсперантист») – Александр Аснес убедил редактора популярного журнала «Вестник знания» В. Битнера[5] издавать ежемесячное приложение «Espero» с параллельными текстами на эсперанто и русском языке. В числе первых публикаций «Espero» и был опубликован вышеупомянутый анонимный перевод «Слова»[6].

Как выяснилось, этот перевод выполнен А.Н. Шараповой[7]. Анна Николаевна Шарапова (1863-1923) входила в окружение Л.Н. Толстого. Преподавала эсперанто, переводила на эсперанто произведения Л. Толстого.

В исследовательской литературе по «Слову» перевод А. Шараповой до сих пор не нашёл должного освещения. По-видимому, это отчасти объясняется тем, что отношение к эсперанто – как искусственно созданному языку – несколько предвзятое[8]. Кроме того, единичные краткие сообщения об этом переводе носят ошибочный характер. Так, в недавно изданной «Энциклопедии «Слова о полку Игореве»» упомянуто – под фамилией «Сарапов» – переиздание перевода Шараповой[9]. Кстати, название перевода в «Энциклопедии…» напечатано с ошибкой: должно быть «nepo Olega» («внук Олегов» – В.С.), а напечатано «nero Olega».

Появление здесь фамилии «Сарапов» объясняется следующим образом. По свидетельству М.С. Абольской, Шарапова иногда подписывала свои переводы различных произведений на эсперанто «А. Ŝarapov». При издании «Энциклопедии…» не был учтен диакритический знак над буквой  «Ŝ» («Ш»), её приняли за букву «S» («С»).

Основным источником при работе над переводом для Шараповой послужило издание «Слова о полку Игореве» под редакцией А.Н. Чудинова[10] – одно из самых популярных в то время изданий «Слова». Это издание в течение 27 лет являлось основным пособием для изучения «Слова» в гимназиях. К 1908 г. оно выдержало 5 переизданий. Древнерусский текст в брошюре Чудинова следует за текстом Ф.И. Буслаева, а прозаический перевод поэмы принадлежит М.А. Максимовичу (с некоторыми изменениями А.Н. Чудинова). Вслед за Чудиновым Шарапова принимает введённое И.П. Сахаровым деление «Слова» на 12 частей-песен: 1) Вступление певца; 2) Вещее затмение; 3) Победа; 4) Воспоминание об усобицах; 5) Поражение; 6) Плач певца; 7) Сон Святослава; 8) Обращение к князьям; 9) Воспоминание о минувшем; 10) Плач Ярославны; 11) Бегство Игоря; 12) Возвращение Игоря и Заключение. Подстрочные примечания – почти дословно – также заимствованы из упомянутого издания Чудинова.

Следует отметить, что знакомство Шараповой со «Словом» не ограничивалось изданием Чудинова. Так, её перевод дополнен «Картой рек, городов и народов, упоминаемых в «Слове о полку Игореве»» и «Родословной князей», отсутствующими в чудиновском издании.

Шарапова переводит поэму прозой, по возможности сохраняя тот же порядок слов, что и в оригинале. Перевод полный, пропущена всего одна строка – в песне «Плач певца» – «наступи на землю половецькую» (фрагмент о Святославе Киевском, с. 15).

Приведём некоторые примеры. Зачин: «Ĉu ni ne farus bone, fratoj, se ni ekrakontus je l’antikva maniero la malgajan historion pri la militiro de Igorj, filo Svjatoslava? / Sed ni komencos tiun kanton laǔ la rakontoj de niaj samtempuloj, ne laǔ la elpensado Bojana» (с. 5) – «Не хорошо ли нам было бы, братья, начать рассказывать по-старинному печальную повесть о походе Игоря, сына Святославова? / А мы начнём ту песню по рассказам наших современников, но не по измышлению Боянову».

Сравнение всех трёх текстов – древнерусского, подстрочника Максимовича-Чудинова и перевода на эсперанто – показывает, что Шарапова руководствовалась как подстрочником, так и непосредственно древнерусским текстом, иногда предлагая своё прочтение «Слова». Так, заглавие она переводит: «Poemo pri la militiro de Igorj, filo Svjatoslava, nepo Olega» – «Поэма о походе Игоря, сына Святославова, внука Олегова».

Из описания второй битвы с половцами: «La diablidoj per siaj krioj la kampojn plenigis, kaj la bravaj Rusoj – per purpuraj ŝildoj» – «Бесовы дети своими криками поля заполонили, а храбрые русичи – багряными щитами».

Можно отметить множество находок в переводе Шараповой. Например, начало обращения к великому князю Всеволоду: «Granda princo Vsevolod! Ne en pensoj nur vi povas alflugi de malproksime, por defendi la patran oran tronon» (с. 17) – «Великий князь Всеволод! Не только в мыслях ты можешь прилететь издалека для защиты отцовского золотого престола». Здесь подчёркивается, что князь Всеволод может не только «мысленно прилететь», но и прибыть наяву. В подавляющем большинстве переводов несколько сужается смысл этого фрагмента поэмы, так как князю Всеволоду предлагается – всего лишь! – прилететь хотя бы мысленно.

А вот как переведено начало песни «Бегство Игоря»: «Ekondiĝis la maro je noktmezo: leviĝas tromboj tra nebuloj» (с. 21) – «Взволновалось море в полночь, поднимаются смерчи сквозь туманы».

Некоторые фрагменты поэмы в переводе Шараповой звучат более лирично, но это не искажает оригинала. Например: «Ĉu timigos ia vundo, fratoj, tiun, kiu forgesis ĉiun honoron kaj vivon, sian urbon Ĉernigov, kaj la oran patran tronon, kaj la kutimajn ĉarmojn de sia kara amatino, la bela Glebovna!» (с. 11) – «Разве испугает какая-нибудь рана, братья, того, кто забыл почести и жизнь, свой город Чернигов и золотой отцовский престол, и привычные прелести своей милой возлюбленной, красивой Глебовны!». В этом отрывке «свычаи и обычаи» оригинала («привет и обычай» подстрочника) Шарапова переводит как «привычные прелести».

Интересно отметить, как Шарапова переводит на эсперанто имена собственные. Например, отчество «Святославич» переводится «filo Svjatoslava» («сын Святославов» – с. 5) и «Svjatoslavido» («дитя / потомок Святослава» – с. 6). Отчество «Ярославна» Шарапова переводит «Jaroslavno» (с. 20), видимо, опасаясь, что окончание «-а» в данном случае переводилось бы двояко: «Ярославна» и «Ярославнин»[11]. Имена собственные обычно сохраняют на эсперанто исходное написание и не принимают окончания «-о», но широко известные имена собственные могут применяться и с окончанием «-о». Этим объясняется двоякое написание следующих слов: «Vsevolod» (с. 10) и «Vsevolodo» (с. 12), «Kiev» (с. 14) и «Kievo» (с. 18). Но всё же, следовало бы придерживаться однообразного написания.

 Так называемые «тёмные места» трактуются переводчиком в духе своего времени. Отметим, что некоторые прочтения весьма любопытны и, по всей видимости, отражают собственную позицию переводчика. Например, отрывок «Спала князю умь похоти, и жалость ему знаменiе заступи, искусити Дону великаго»[12] переведён так: «Forte ekdeziris la princo vidi la grandan Donon kaj tiu deziro venkis la timon pro la ĉiela signo» (сс. 6 – 7) – «Сильно захотелось князю увидеть великий Дон, и это желание победило страх небесного знамения».

А вот как переведён фрагмент «золотого слова» Святослава: «Falko, plumaron ŝanĝinta, forte la birdojn forpelas; li ne lasas ofendi sian neston! / Sed ho ve, la princoj al mi ne helpas, aliaj tempoj alvenis» (с. 17) – «Сокол, оперение сменивший, сильно птиц прогоняет, он не даст гнезда своего в обиду! / Но, увы, князья мне не помогают, другие времена настали».

Адекватно переведены многие архаизмы: «зегзица» – «kukolo» («кукушка»), «крамола» – «malpaco» («ссора, раздор, распри»), «паполома» – «kovrilo» («покрывало»), «харалужные» – «ŝtalaj» («стальные»), «шереширы» – «mempafiloj» («самострелы»), «паволоки» – «tapiŝoj orteksitaj» («ковры златотканые») и другие.

Любопытен (хотя и не бесспорен!) перевод постоянных фольклорных эпитетов: «стрелы калёные» – «sagoj akregaj» («стрелы острейшие»), «сведомы кмети» – «herooj, bone konataj» («герои, хорошо известные»), «драгие оксамиты» – «multekostaj ŝtofoj veluraj» («дорогостоящие бархатные ткани»), «чистое поле» – «vasta kampo» («широкое поле»).

В некоторых местах перевод удивительно созвучен (фонетически) оригиналу. Например, слово «граяхуть» передано словом «grakadis» (с. 13) – «каркали», слово «ныне» (с. 20) – «nun» («теперь, сейчас»).

В случае неясности отдельных мест «Слова» (или невозможности адекватного перевода) Шарапова использовала близкие по смыслу слова, заключая их в скобки. Например, после прозвища князя Всеволода «Buj-turo» (с. 23) в скобках поставлено «brava bovo» – «храбрый бык». Слово «выторже» – во фрагменте о пленении половецкого хана Кобяка – переведено словом «forportis» («унес»), а затем в скобках поставлено «eltiris» (с. 15) – «вытащил».

К сожалению, перевод А. Шараповой не лишён явных неточностей, отчасти «затемняющих» смысл поэмы. Например, трудно согласиться с переводом фразы «…убуди жирня времена»[13] – «…memorigis pri la riĉaj tempoj» («…напомнила о богатых временах», с. 14). Спорными представляются и некоторые другие прочтения переводчика. Так, фразу «босуви врани»[14] она переводит «fumkoloraj korvoj» (с. 16) – «дымчатые (серые) вóроны». В данном случае нужно не «korvoj», а «kornikoj» – «ворóны» (серых вóронов не существует в природе).

Не следовало также слово «смутный» («смутный сон») переводить словом «konfuza» («беспорядочный», с. 15), лучше – «malklara». Слово «напасть» (с. 14) переведено словом «mizero» («нужда, нищета»), точнее было бы – «malfeliĉo».

Слово «дружина» Шарапова перевела словом «anaro» («группа, коллектив»), предпочтительнее – «militistaro».

Слово «поганые» переведено «malpiuloj», проще (и созвучнее!) было бы «paganoj».

Кроме указанных неточностей, журнальная публикация перевода А. Шараповой содержит более 30-ти опечаток, затрудняющих чтение поэмы.

Вышеуказанные недостатки отнюдь не умаляют значения огромного труда А. Шараповой. Задача перед ней стояла необыкновенно трудная. Ведь, помимо множества обычных «переводческих» проблем, – основная заключалась в том, что эсперанто в то время был языком-«младенцем»: его словарный запас значительно уступал словарному запасу русского языка. К тому же, практически все переводчики, переводя «Слово», для передачи средневекового духа поэмы в той или иной мере используют архаизмы. Эсперанто – в силу своего «юного» возраста – ещё не успел «обзавестись» архаизмами. Всё это чрезвычайно затрудняло работу над переводом. Однако, следует признать, что Шарапова хорошо справилась со своей задачей.

Перевод Шараповой был благоприятно воспринят литературной критикой своего времени. Уже в 1909 г. в журнале «Русский эсперантист» в заметке «Русская художественная литература на эсперанто», подписанной «Literaturisto» («Литератор» – В.С.), сказано следующее: «Любопытно отметить, между прочим, что переведено и такое, казалось бы, трудно переводимое произведение древней русской литературы, как «Слово о полку Игореве»; этот перевод, довольно удачно выполненный г-жей А. Шараповой, напечатан в издававшемся при «Вестнике Знания» журнале «Espero»»[15].

Издательство «Вестник знания» дважды переиздавало перевод А. Шараповой – в 1909 г.[16] и в 1917 г.[17]

Конечно же, этот перевод устарел. Ведь с момента его публикации прошло сто лет! За это время и словарный запас эсперанто значительно увеличился, и «Слово о полку Игореве» изучено глубже и детальнее. Но, учитывая то, что это единственный опубликованный на эсперанто перевод «Слова», он не утратил своего значения до сих пор.

Примечания

Валерий Сидоров

***

·Архаизованное прочтение «Слова о полку Игореве»

·В тщетных поисках «лона Святослава», или Мутный сон Петра Ткаченко…

·Викторина по «Слову о полку Игореве»

·«Заноза в алом уде» и «радость, свалившаяся на уд», или Мнимые тайны «Слова о полку Игореве»

·Зачем усложнять? О слове «полозїю» в «Слове о полку Игореве»

·Каталог экслибрисов по мотивам «Слова о полку Игореве»

·Надо ли переводить «Слово о полку Игореве», и если надо, то как?

·Перевод «Слова о полку Игореве»