Зачем усложнять? О слове "полозию" в «Слове о полку Игореве»

***

В первом издании «Слова о полку Игореве» описание погони половцев за бежавшим из плена князем Игорем начинается так: «…а не сорокы втроскоташа. На слѣду Игоревѣ ѣздитЪ ГзакЪ сЪ КончакомЪ. Тогда врани не граахуть, галици помлЪкоша, сорокы не троскоташа, полозïю ползоша только, дятлове тектомЪ путь кЪ рѣцѣ кажутЪ, соловïи веселыми пѣсьми свѣтЪ повѣдаютЪ»[1].

В этом фрагменте нас интересует следующая фраза: «…сорокы не троскоташа, полозïю ползоша только…».

Перевод первых издателей: «…сороки не стрекотали, но двигались только по сучьямЪ…»[2]. В рукописной копии, выполненной для Екатерины II, эта фраза написана так: «…сорокы не троскоташа, по лозію ползаша толко…»[3].

Переводчики поэмы в XIX в. почти единодушно переводили «по лозïю» – «по ветвям», «по сучьям» (правда, само ползание по ветвям они приписывали то к сорокам, то к дятлам…)[4]. Так продолжалось до тех пор, пока В.И. Даль в своём «Толковом словаре живого великорусского языка» (т. 3, с. 260)  не указал, – к сожалению, ничем не аргументировав, – что «полозію ползоша»  в «Слове» означает «змѣею» (не «полозы», не «змеи», а «змеёю», – то есть, «как змея ползали»!). Своим толкованием В. Даль фактически признал в данном случае переносное значение слова «ползоша» – «медленно передвигались».

В 1875 году, комментируя фразу «…а не сорокы втроскоташа», кн. Вяземский в своих тенденциозных «Замечаниях…» пишет: «Весьма важное обстоятельство для бегущего степью и скрывающегося в ковыле, камышах и ложбинах, если за ним не следят птицы. Преследующие находят след бегущего и скрывающегося по направлению воронов и галок, которые жадно следят за обреченным им на съедение. Все птицы выдают движение бегущего человека, подымаясь над камышами, кустарниками и лесами. Вследствие движения птиц, бежавшие через степи рассказывали, что они не имели (в степях)  худшего врага. Кроме положительного вреда, причиняемого птицами, вероятно существовало и поверье, что птицы предчувствуют погибель человека и не сопровождают того, которому предназначено спастись. И в нынешнем столетии рассказывали, что войско Наполеона при походе в Россию сопровождалось необычными стаями воронов».[5]

В 1877 году Вс. Миллер попытался обосновать конъектурную поправку «полозіе»[6]. Он предложил два прочтения этого слова: 1) полоз, 2) ползик (поползень). Сам он больше склонялся ко второму прочтению, так как считал, что в этом фрагменте автор «Слова» изобразил «исключительно состояние птичьего царства».

В 1878 году А.А. Потебня отклонил оба толкования Вс. Миллера, считая сомнительным наличие «мелочности изображения» у автора «Слова». Он писал: «По лозию значит, конечно, не по лозняку (кустарному), а по ветвям деревьев, менее вероятным кажется, что здесь речь об определенной породе деревьев, напр. о вербе, иве»[7].

Несколько раз принимался аргументировать конъектуру «полозіе» – в значении «полозы» – Н.В. Шарлемань[8]. Основные его аргументы: 1) полозы в степи водились в огромном количестве; 2) быстрое и бесшумное скольжение полозов среди степной травы подчёркивает тишину в степи во время бегства Игоря. Отнесение слова «полозію» к сорокам Шарлемань начисто отвергает: «Надо слишком мало знать сороку, чтобы допустить, что она может ползать, да еще «по лозию»»[9]. Весь рассматриваемый нами фрагмент Шарлемань трактует так: «Однажды беглецам почудилось как бы стрекотание сорок, но это были не птицы, а Гза и Кончак, ехавшие по следам Игоря. К счастью, в этих местах не было сорок, ворон и галок, которые своими криками могли бы выдать спрятавшихся беглецов. Ползали только полозы, а стук дятлов служил приметой близости реки. Это случилось на рассвете, когда пение соловьев как бы предвещало восход солнца»[10].

Д.С. Лихачёв безоговорочно принимает поправку Миллера – Шарлеманя: «Полозие», т. е. «полозы», – вид крупной змеи, встречающийся в Приазовских степях. Принимаемое обычно разделение слова «полозию» на «по лозию» бессмысленно, так как сороки не ползают, тем более по лозине»[11].

Л.А. Дмитриев отмечает, что «образ ползающих змей … нарушает поэтическую цельность всей картины, в которой дается изображение поведения только птиц»[12]. Однако, позже он переводит: «…только полозы ползали»[13].

В.И. Стеллецкий, принимая конъектурную поправку Вс. Миллера «полозіе», переводит это слово как «поползни». При этом он пишет: «Понимание Н.В. Шарлеманя слова «полозіе» как змей, принятое многими комментаторами, мне кажется разрушающим поэтический и логический строй текста, а потому неестественным, надуманным»[14].

В настоящее время большинство исследователей и переводчиков принимают толкование «полозы» (в их числе – Г.Ф. Карпунин, Ю.А. Бариев, А.Ю. Чернов и другие) и совсем немногие – толкование «поползни».

Что же заставляет исследователей принимать толкование «полозы»?

Возможно, что кроме аргументации Н.В. Шарлеманя, активно поддержанной многими, здесь имеет какое-то – почти магическое! – значение и то, что в тавтологическом сочетании слов «ПОЛОЗию ПОЛЗоша» явственно слышится слово «полоз»?

Слово «лозие» – в значении «длинные гибкие стебли некоторых кустарников» – довольно часто встречается в произведениях древнерусской литературы,[15] в то время как слово «полозие» (в значении «полозы», а тем более – в значении «поползни») отыскать пока что не удалось.

Наиболее вероятно, что «лозие» в «Слове о полку Игореве» – это тальник, ивняк[16] (в изобилии растущий по берегам рек и образующий густые заросли), или же – собирательное название гибких ветвей кустарников и деревьев.

Очевидно, что бегство Игоря из плена большей частью проходило по берегу Донца (об этом свидетельствует и автор «Слова»: см. диалог князя Игоря с Донцом). Кроме того, нужно учесть следующие факторы: 1) река служила хорошим ориентиром; 2) в густых прибрежных зарослях легче скрываться от погони; 3) на реке легче добывать водоплавающих птиц «к завтраку, обеду и ужину». Кстати, по берегам Донца растёт не только ива, но и такие деревья и кустарники, как дуб, тополь, крушина, калина.[17]

Нельзя не отметить, что в «Слове», если можно так выразиться, буквально царит птичье царство (из всех упоминаний представителей фауны 2/3 приходится на долю птиц). В рассматриваемом нами фрагменте – условно его можно назвать «Половецкая погоня» – тоже говорится только о птицах. В начале описания погони разговор едущих по следу князя Игоря половецких ханов Гзака и Кончака сравнивается со стрекотанием сорок. Следовательно, половцы здесь отождествляются с сороками, и, тем самым, сороки, в отличие от других птиц, занимают в описании погони главенствующую роль. Заканчивая описание погони, автор вкладывает в уста Гзака и Кончака величание Игоря соколом, – но читателям (или слушателям) поэмы уже и так ясно: не сорокам ловить сокола!

Упоминание полозов среди описания птиц звучало бы вопиющим диссонансом. Кстати, человек издревле испытывает безотчётное отвращение – и даже страх! – к пресмыкающимся. Не случайно, змеи и драконы – почти всегда отрицательные персонажи мифологии и фольклора.[18]

Почему же автор «Слова» подчёркивает, что именно сороки ползали по ветвям? Из всех птиц, перечисленных в рассматриваемом отрывке, пожалуй, только сороки наиболее активно реагируют на появление человека. Некоторые исследователи считают, что природа сочувствует Игорю, – поэтому и молчат птицы. Но ведь природа здесь враждебна: Игорь бежит из плена, и путь его пролегает по местам обитания половцев. Скорее всего, автор «Слова» подчёркивает, что Игорь передвигался так осторожно, что даже чуткие птицы не заметили его появления. Кроме того, сороки активны в светлое время суток, и их молчание можно объяснить ещё и тем, что дело происходит затемно, в предрассветный час («соловьи веселыми песнями свет возвещают»).

Что касается замечания многих исследователей, что сороки не ползают,[19] – но ведь и струны гуслей сами не рокочут, и колокольный звон из Полоцка нельзя услышать в Киеве (примеры можно продолжить). Да, автор «Слова» хорошо знает повадки представителей фауны, но, тем не менее, «Слово» – не биологический трактат, а публицистическое творение, созданное яркими художественными образами по горячим следам реальных событий.

Необходимо отметить ещё один нюанс. В мусин-пушкинской рукописи было слитное написание текста, разделение на слова и предложения осуществили первые издатели. Судя по их переводу – «…двигались только по сучьямЪ…», – слитное написание «полозïю» в первом издании следует считать опечаткой (вместо «по лозïю»). Об этом свидетельствует и екатерининская копия. Кстати, на это обстоятельство ещё в 1967 году обращал внимание О.В. Творогов – в примечаниях к тексту «Слова».[20]

Таким образом, фраза «…сорокы не троскоташа, полозïю ползоша только…» ясно читается и понимается без всяких поправок.[21] Требуется только исправить явную опечатку первого издания: отделить предлог «по» от существительного «лозïю». Объяснительный перевод этой фразы, на мой взгляд, выглядит так: «…(сонные) сороки не стрекотали, по лозию (по ветвям) ползали (медленно передвигались) только…».

По крайней мере, пока не удастся безоговорочно обосновать конъектуру «полозіе», не следует вносить её в текст поэмы, усложняя и запутывая довольно ясное место. Ведь в «Слове» есть действительно тёмные места, требующие приложения сил…

Валерий Сидоров

***

·Архаизованное прочтение «Слова о полку Игореве»

·В тщетных поисках «лона Святослава», или Мутный сон Петра Ткаченко…

·Викторина по «Слову о полку Игореве»

·«Заноза в алом уде» и «радость, свалившаяся на уд», или Мнимые тайны «Слова о полку Игореве»

·Зачем усложнять? О слове «полозїю» в «Слове о полку Игореве»

·Каталог экслибрисов по мотивам «Слова о полку Игореве»

·Надо ли переводить «Слово о полку Игореве», и если надо, то как?

·Перевод «Слова о полку Игореве»